01.10.2019

ФОРМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ МАТЕРИ И МЛАДЕНЦА

В последние годы все большие усилия направлены на понимание природы раннего взаимодействия родителя и младенца. Большинство исследований в этой области касалось взаимодействия ребенка и матери [10]. Это отражает тенденцию наблюдения за взаимодействием с наиболее близким и доступным для ребенка партнером, которым обычно является мать, но не отвергает важность роли отца или другого близкого, ухаживающего за ребенком человека

Р. Ж. МУХАМЕДРАХИМОВ

История вопроса восходит к работам начала настоящего столетия. Концепция классического психоанализа, рассматривая младенца как стремящегося ограничивать и уменьшать всякую, в том числе социальную, стимуляцию, подчеркивала, что при удовлетворении биологических потребностей младенца особенности взаимодействия с матерью влияют на его дальнейшие социальные взаимоотношения и эмоциональный статус [8]. В рамках бихевиористского подхода эмоциональные связи младенца с матерью определяются тем, насколько часто она ассоциируется с удовольствием и уменьшением дискомфорта вследствие удовлетворения биологических потребностей [19]. Другие авторы, сохранив предположение, что раннее взаимодействие с матерью имеет характерные черты, необходимые для развития младенца, утверждали, что основное влияние на ребенка оказывает не удовлетворение биологических потребностей, а ранний социальный опыт. Было выдвинуто предположение, что последующее развитие младенца зависит от особенностей прохождения им психосоциальных стадий развития и устанавливаемого на перовом году жизни чувства доверия, а на втором — автономности и независимости от родителей [13]. Предлагалось рассматривать влияние на развитие ребенка прохождение им стадий нормального аутизма, симбиоза с матерью, отделения от матери и индивидуализации [18]. Представители британской школы объектных отношений и близкие им американские исследователи считали, что социальные отношения человека существуют с самого рождения и не основываются на физиологических потребностях [23].

Оценивая психоаналитические концепции критических периодов социально-эмоционального развития, авторы отмечают, что они разработаны не на основе непосредственных наблюдений за поведением младенца и его взаимоотношений с матерью, а в результате ретроспективного рассмотрения развития с целью понимания истории возникновения психопатологии прежде всего взрослого человека [23]. Другое направление рассмотрения взаимодействия матери и младенца исходило как из психоаналитических, так и этологических идей, и предложения о существовании у младенцев врожденных программ поведения, которые вызывают необходимую для выживания и развития заботу со стороны окружающих людей [9].

По свидетельству отечественных исследователей онтогенеза общения, в первые дни жизни элементы коммуникативной деятельности отсутствуют, однако уже в 1,5 месяца ребенок проявляет преимущественную ориентировку на сигналы, исходящие от взрослого человека [3]. На основании полученных данных авторы приходят к выводу, что первичная коммуникативная потребность ребенка формируется прижизненно в течение первых 2 месяцев на базе потребностей в удовлетворении органических нужд, изначальных стремлений ребенка к новым впечатлениям и в общении с окружающими людьми [3].

В начале 70-х гг. наблюдения за детьми раннего возраста в естественной окружающей обстановке позволили оценить их моторное, познавательное, речевое, эмоциональное, социальное развитие [1], [7], [19]. Однако проведенные впоследствии исследования и прямые экспериментальные наблюдения за взаимодействием младенца и матери оказались, несмотря на существование более ранних работ, революционными не только с точки зрения понимания социально-эмоционального, но и других сторон развития ребенка [22], [23]. У младенцев были обнаружены столь необходимые для взаимодействия с матерью и дальнейшего развития врожденные «способности устанавливать человеческие взаимоотношения» [22], о которых до этого времени никто не мог и подозревать [14], [22], [23].

НАПРАВЛЕННОСТЬ МЛАДЕНЦА НА ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ С МАТЕРЬЮ

В экспериментальных исследованиях распознавания речи было обнаружено, что младенцам особенно интересен человеческий голос, они предпочитают его другим звукам той же высоты и громкости [23], различают звуки собственного плача от плача других, проявляют предпочтение голоса матери [14], больше реагируют на разнообразный, чем на простой звук [19], уже в первые дни после рождения воспринимают различия между простыми словами. Оказалось, что у младенцев развиты восприятие и сравнение сложных звуковых и зрительных сигналов, посылаемых человеком: они распознают несоответствие между видимым движением рта при произнесении взрослым одного гласного звука и одновременно предъявляемым через головные телефоны другого гласного звука [23].

При виде живого человеческого лица поведение младенцев отличается от поведения при рассмотрении неживых предметов. Они произносят больше звуков, начинают двигать руками и ногами, открывать и закрывать ладони, движения становятся менее резкими и более регулярными. Исследования зрительного восприятия показали, что младенцы предпочитают лица другим зрительным объектам, больше интересуются фронтальным изображением лица, чем профилем [22], [23]. Обнаружено, что девятиминутные новорожденные лучше прослеживали перемещающиеся в зрительном поле рисунки лиц с нормальным, а не искаженным положением глаз, носа, рта [14]. Обнаружено, что младенцы дольше смотрят на стимульное изображение, в котором левая сторона является зеркальным отображением правой, чем в котором верхняя половина — зеркальным отображением нижней [23]. Авторы пришли к заключению, что младенцы предпочитают характерную для человеческого лица симметрию в вертикальном плане. Обнаружено, что у младенцев существует врожденная предрасположенность к отображениям, содержащим определенное количество и качество стимульных элементов. При этом в случае восприятия изображения лица значение могут иметь разрез глаз, контраст зрачка и склеры, бровей и кожи лица и т. д. Таким образом, уже с самого рождения лицо матери интересно для младенца, и мать имеет возможность как можно больше привлекать внимание к своему лицу [22]. В исследованиях с использованием тестов на привыкание и зрительное предпочтение фотографий выражений лиц было обнаружено, что новорожденные различают выражения счастья, печали и удивления, а младенцы постарше различают слайды с выражениями радости, гнева и нейтральными выражениями [14], [23]. Установлено также, что младенцы различают положительные выражения лица лучше, чем отрицательные или нейтральные, показывают положительные выражения чаще, чем отрицательные.

Вместе взятые лицо и голос матери могут быть более привлекательными, чем раздельно. Так новорожденный следит за говорящим лицом лучше, чем только за лицом или только за голосом. Смещение локализации голоса в сторону от местоположения лица матери приводит к беспокойству трехнедельных младенцев [22]. Обнаружено, что младенец ясно отличает лицо и голос своей матери от лица и голоса отца: он больше улыбается и смеется отцу, но дольше смотрит на мать [14]. Еще более впечатляющим является различение младенцами тонких изменений в лице и голосе одного и того же человека. Так, поведение ребенка сильно меняется, когда в середине спонтанного взаимодействия мать просят измениться — к примеру, стать тихой, с неподвижным лицом, радостной, подавленной или подражать поведению младенца, сохранять его внимание. Когда мать продолжает смотреть на младенца, но изменяет свой голос так, будто разговаривает со взрослым, то поведение ребенка так же меняется, как будто он осознает, что мать больше не говорит с ним [14]. Наблюдаемое у младенцев в случае нейтрально-неподвижного лица матери поведение, проявляющееся в меньшей улыбчивости, отводам взгляда, гримасам, значительно уменьшается, если в то же время мать продолжает прикасаться к младенцу.

Таким образом, в результате исследований, проведенных в течение последних двадцати лет, было обнаружено, что с самого рождения младенцы обладают особой способностью выделять в окружающем мире проявления человека. Они воспринимают лицо, голос, прикосновения и другие, исходящие от человека, прежде всего матери, стимульные сигналы как уникальные и отличающиеся от других окружающих звуков, зрительных объектов, стимулов [14], [22], [23]. Еще более удивительным оказалось, что младенцы не только особым образом воспринимают, отличают от других объектов внешнего мира и предпочитают проявления человека, но уже с первых дней жизни имитируют некоторые действия своего взрослого партнера по взаимодействию. Исследования показали, что новорожденный открывает рот или высовывает язык, если находящийся к нему лицом к лицу человек совершает эти действия. У младенцев выявлена имитация расширением губ в ответ на моделируемое взрослым выражение счастливого лица, выставлением наружу нижней губы в ответ на моделирование печали, открытием глаз и рта в ответ на удивленное лицо [14], [22]. В процессе взаимодействия при произнесении взрослым гласных или согласных движения рта у младенца близки к движениям у взрослого, звуки речи взрослого синхронно сопровождаются младенцем движением частей тела [14], [23]. Таким образом, будучи от рождения направленными на восприятие человеческих, прежде всего материнских, сигналов, на предпочтение лица, голоса, в своем поведении младенцы проявляют соответствие между тем, что видят и слышат, и тем, что делают сами.

Из приведенного даже очень краткого обзора экспериментальных исследований последних 20 лет очевидно, что начиная с рождения младенец различает сложные сигналы, подаваемые человеком, прежде всего матерью, предпочитает их другим сигналам окружающей среды, имитирует человека, т. е. появляется на свет со способностями устанавливать взаимоотношения с другими людьми [14], [22], [23].

ПОВЕДЕНИЕ МАТЕРИ ПРИ ВЗАИМОДЕЙСТВИИ С МЛАДЕНЦЕМ

Поведение матери рассматривается как составная часть родительского поведения, комплементарная врожденному репертуару поведения младенца, и носит название «вызванное младенцем социальное поведение» [22]. При взаимодействии с младенцем у матери наблюдается, по сравнению с диалогом между взрослыми людьми, изменение речи, выражений лица, реакций глазодвигательной системы, движений головы, рук, тела, изменение расстояния в процессе взаимодействия. Исследование шести различных языков на шести континентах показало схожие черты обращенной к младенцу речи матери [22]. В каждом случае были выделены упрощение синтаксиса, укорочение длины высказывания матери и увеличение пауз, наличие бессмысленных звуков, изменение в словах (например «холосенький» вместо «хорошенький»). Наблюдается увеличение высоты голоса, речь замедляется, гласные частично растягиваются; наблюдается изменение ритма и ударения, что, наряду с расширением диапазона изменения громкости и высоты звука, приводит к песенности материнской речи [22].

Выражения лица у матери изменены по времени (замедленное формирование и увеличение длительности проявления) и степени проявления (преувеличенность, проявляющаяся в том, что глаза раскрываются как можно шире, брови вскидываются как можно выше и т. д.). В поведении матери наблюдается необычное по темпу и ритму выполнения движение приближения и удаления от младенца. Быстрое приближение лицом, руками, всем телом может совершаться матерью вплоть до расстояния в несколько сантиметров от лица младенца. В процессе взаимодействия мать может и говорить, и смотреть на ребенка одновременно, что не совсем обычно для диалога взрослых [22].

Вызванное младенцем поведение матери в наибольшей степени подходит возможностям восприятия им окружающего мира. Длительность отдельно взятых выражений поведения — вокализация, изменение выражения лица, движение головы — равна лишь половине соответствующей длительности в диалоге взрослых, тогда как паузы между ними в два раза длиннее, чем у взрослых [24]. В то же время различие общей длительности выражения и паузы в диалоге матери и младенца, по сравнению с диалогом взрослых, значительно меньше. Другими словами, мать ведет себя так, как будто младенец может воспринимать меньшую порцию информации и требует большего времени для ее обработки и получения следующей. Замедленное формирование выражения лица матери, увеличение длительности и степени проявления облегчает младенцу возможность восприятия, переработки и, соответственно, ответного реагирования; предпочитаемые младенцами высокие звуки в наибольшей степени представлены в речи матери и т. д. В результате, с одной стороны, младенец вызывает по отношению к себе особое поведение матери, а с другой — максимально направлен на восприятие поведения матери. Несмотря на то, что существуют индивидуальные различия в проявлении вызванного младенцем поведения, данные множества исследований подтверждают представление о генетической основе наблюдаемого поведения по отношению к младенцу, и его неосознанном проявлении не только у матери, но и у отца или другого близкого младенцу человека [11], [14], [22], [23].

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ МАТЕРИ И МЛАДЕНЦА

В результате детальных исследований описано совместное создание матерью и младенцем звеньев и последовательности взаимного диалога. Изучение временных параметров взаимодействия показало, что длительность взгляда матери на младенца значительно превышает длительность взгляда младенца [15], [24]. Этот тип асимметричных взаимоотношений между партнерами является характерной чертой взаимодействия матери и младенца: мать создает конструкцию для вариативного поведения ребенка [15]. В более раннем представлении о симбиотическом единстве матери и младенца отмечалось, что многие стороны поведения матери — ее голос, глаза, улыбка, физическое присутствие — доступны младенцу в процессе взаимодействия [18]. Показано, что при более или менее неизменной позиции матери младенец циклически отводит от нее взгляд для исследования окружения и возвращается. Экспериментальные исследования показали, что мать и младенец научаются читать сигналы начала и окончания взаимодействия партнера, соблюдают очередность взаимодействия [15], [17], [24]. Как было обнаружено, уже в первые две недели после рождения младенца матери уменьшают длительность непрерывных тактильных призывов и стимуляции младенца к сосанию, и меняют свое поведение на короткую тактильную стимуляцию и паузу, после которой в свою очередь следует ответ младенца — сосание груди или соски [17].

Исследование младенцев в возрасте от 6 до 13 недель показало, что вероятность взгляда на мать значительно увеличивается, если она, продолжая глядеть на ребенка, одновременно совершает другие действия: изменяет степень проявления выражения лица, вокализует, двигает головой, приближается лицом к лицу младенца и т. д. [15]. В свою очередь взгляд младенца регулирует активность матери. Длительность сигналов матери, например улыбка или выражение удивления, увеличивается, если ребенок смотрит на мать, и сокращается, если не смотрит. Удлинение сигналов матери может увеличивать время взгляда младенца на мать [15]. Предполагается, что для успешного протекания взаимодействия каждый партнер должен чувствовать, что влияет на другого. Если в течение взаимодействия соответствующий ответ матери происходит в течение нескольких секунд после сигнала младенца, то наиболее вероятно, что он воспринимается младенцем как прямой ответ на его реакцию. В то же время многие реакции младенцев, такие как взгляд в глаза, улыбка и т. д., рассматриваются матерью как ответы на ее собственное поведение и стимулируют диалог. С течением времени поведение партнеров взаимно отлаживается, они научаются соблюдать очередность, каждый становится более компетентным во влиянии на поведение другого. Компетентные родители облегчают младенцам совершение очередного ответа, очередности во взаимодействии [11], [22], [23].

В репертуаре сигналов, посылаемых в процессе взаимодействия младенцем матери, выделяют прежде всего реакции глазодвигательной системы, движения головы, изменения выражения лица, вокализации, движение частей тела, вегетативные изменения. Предполагается, что поведенческие реакции репертуара взаимодействия у младенцев являются врожденными и сигнализируют матери о возможности продолжения взаимодействия, об окончании данного эпизода и перерыве, о необходимости изменения линии поведения и величины предъявляемой стимуляции, об отказе от взаимодействия [14], [22]. Начиная с третьего месяца жизни младенец способен отчетливо посылать матери двойственные сигналы, комбинируя виды поведения, свидетельствующие, с одной стороны, о направленности и приглашении к взаимодействию (поворот головы лицом к матери, взгляд в глаза, улыбка и т. д.) и, с другой — сигнализирующие о нежелательности и избегании взаимодействия (отвод взгляда, отворачивание, наклон головы и т. д.) [22]. Каждая реакция репертуара является сигналом, помогающим младенцу регулировать свою часть взаимодействия с матерью.

Взаимодействие рассматривается как «танец» взаимного приспособления матери и младенца, когда каждый должен обладать достаточным поведенческим репертуаром, ответы партнеров должны быть взаимообусловлены, паттерны адаптивного взаимодействия с развитием ребенка должны изменяться. В случае, когда один член пары вне ритма с другим, то течение взаимодействия нарушается [10], [11], [22].

При исследовании взаимодействия в поведении матери обнаружена повторяемость обращенных к младенцу сигналов [15], [22], [24]. В отличие от предыдущих авторов, выделявших повторяемость в речи матери как инструмент для облегчения приобретения языка, в данном случае внимание обращается на более общее положение, когда мать проявляет повторяемость во всех модальностях: в речи, движениях, выражениях лица, тактильной и кинестетической стимуляции [24]. Более того, подчеркивается, что повторение наблюдается в поведении матери уже на самых ранних этапах взаимодействия, когда еще не стоит вопрос об облегчении понимания младенцем повторяющегося элемента. В результате анализа временной последовательности взаимодействия в поведении матери были выделены различные структурные единицы: отдельно взятое выражение поведения (вокализация, изменение взгляда, лица, движение головы, тела); ряд разделенных паузами повторяющихся по содержанию, но разных по длительности выражений, или разных по содержанию, но равных по длительности, или одинаковых по содержанию и длительности выражений; и эпизод, содержащий несколько рядов, разграниченных изменениями в поведении или внимании матери [15], [24]. Исследование репертуара матери при взаимодействии с младенцем показало, что мать использует в основном постоянный и ограниченный, а не весь доступный человеку набор выражений лица [22]. Авторы пришли к выводу, что наличие постоянных по содержанию или времени структурных единиц в обращении матери к ребенку, повторение одной и той же, или с небольшим изменением, единицы научает младенца стабильности и предсказуемости поведения матери и окружения, увеличивает вероятность его ответной реакции [15].

Считается, что основной, целью взаимодействия матери и младенца является получение удовольствия и радости от общения друг с другом, или достижение у партнеров некоторого аффективно положительного оптимального уровня внимания и возбуждения [15], [22], [24]. Такой процесс требует постоянной взаимной регуляции поведения в паре. Со стороны матери это требует частого изменения модальности, темпа, интенсивности и т. д. для коррекции пере- или недостимуляции, и достижения оптимального уровня стимуляции младенца. Выделенное в поведении матери по отношению к младенцу соотношение постоянной, повторяющейся и переменной частей структурных единиц наилучшим образом, по сравнению с совершенно неизменным или, наоборот, непредсказуемым поведением матери, подходит для привлечения и поддержания оптимального уровня возбуждения и внимания младенца [22], [24].

ПРИВЯЗАННОСТЬ МЛАДЕНЦА И МАТЕРИ

В соответствии с начавшейся разрабатываться в конце 60-х гг. концепцией привязанности между младенцем и матерью аффективная связь развивается из специфических для вида, препрограммированных паттернов ответа, гарантирующих защиту и выживание вида [9]. Последующие эмпирические исследования выявили, что показателем привязанности к матери может быть реакция младенцев на незнакомых людей или поведение в незнакомой ситуации, на кратковременное разлучение с матерью, при стрессе, ощущении боли и потребности в успокоении [14]. Другим проявлением привязанности является эмоциональная реакция младенца на незнакомых людей, события, предметы в зависимости от реакции матери, получившая название «социальной ссылки» [19]. Показано, что при подходе незнакомца у двенадцатимесячных младенцев наблюдается эмоция страха, интерес к незнакомцу, уменьшение интереса к игрушкам и увеличение, по сравнению с ситуацией свободной игры, интереса к матери. Таким образом, мать используется как источник комфорта и безопасности [16]. В случае ухода матери, после некоторого периода адаптации к незнакомцу и продолжения игры с игрушками, наблюдаются страх и реакция стресса, уменьшение интереса к игрушкам, что сменяется через минуту увеличением интереса к незнакомцу и уменьшением страха. Начинается поведение поиска матери и максимальный интерес к ней при возвращении

[16]. Долговременное разлучение младенца и матери приводит к последовательному изменению состояния младенца от фазы протеста до отчаяния и отделения от матери, что проявляется в изменении поведения, соотношения сна и бодрствования, вегетативных реакций [14]. В зависимости от реакции младенцев в различных эпизодах специально разработанной для исследования привязанности младенцев старше девяти месяцев ситуации встречи с незнакомцем были выделены надежно привязанные к родителю, надежно привязанные и сопротивляющиеся, ненадежно привязанные и избегающие родителя младенцы [9].

Данные большого числа работ показали, что первым шагом к привязанности является установление связи в результате ранних контактов между матерью и ребенком в течение первых часов после рождения, однако результаты исследований в этой области противоречивы [19]. Так, обнаружено, что матери, имевшие ранние контакты с ребенком, имели тенденцию больше прикасаться и прижимать к себе младенцев в течение первых пяти дней. Но на восьмой и десятый дни эти различия с матерями, не имевшими раннего контакта, уже не наблюдались. Младенцы, госпитализированные в результате недоношенности сразу после рождения, проявляли в двенадцать месяцев не отличающиеся от других реакции привязанности [19]. Сильные эмоциональные связи могут быть установлены между матерью и усыновленным младенцем несмотря на то, что первые контакты между ними происходят спустя дни и даже годы после рождения [19].

Обнаружено, что различия в привязанности находят отражение в проявлении эмоций, торможении поведения и робости, в знаниях о себе и о матери, в упорстве и энтузиазме при выполнении ребенком задания, в качестве игры, в решении проблем [11]. При кратковременном разлучении с матерью младенцы с ненадежной привязанностью и сопротивлением проявляли, по сравнению с надежно привязанными, одинаковый по длительности гнев, но меньше интереса и больше печали. Дети с надежной привязанностью к матери в младенчестве в двухлетнем возрасте более настойчивы при решении проблем, принимают помощь матери, проявляют меньше реакций дистресса и больше положительных аффектов, в большей степени исследуют живые и неодушевленные объекты, используют инструменты, больше сотрудничают и уступчивы. Надежно привязанные в младенчестве к матери дети более готовы к начинающимся в течение второго года жизни слабым требованиям, ограничениям и ролям, налагаемым на них родителями. В три года они более общительны с ровесниками, а в пять проявляют большую самооценку, положительные аффекты, эмпатию, компетентность в общении со сверстниками [11], [14], [19].

Считается, что в основе надежной привязанности лежат сензитивность и отзывчивость матери к сигналам младенца [10], желание реагировать на эмоциональном уровне [14]. Взаимонаграждающее взаимодействие в паре между матерями и младенцами в возрасте 3 и 9 месяцев [21]: большая отзывчивость в 1 и 4 месяца, меньшее отвержение в 1 и 9 месяцев приводили в возрасте одного года к надежной привязанности младенцев. В отличие от этого матери младенцев, ненадежно привязанных и избегающих в возрасте одного года, характеризовались навязчивостью и перестимуляцией детей в 3 и 9 месяцев, отвергающим поведением в 9 месяцев. Матери ненадежно привязанных и сопротивляющихся младенцев проявляли непостоянство и недостаточную вовлеченность во взаимодействие в 3 и 9 месяцев, наименьшую среди всех исследованных матерей отзывчивость и наибольшее отвержение младенцев в 1 месяц [21]. Исследование интенсивности и характера ответов матерей на поведение трехмесячных младенцев показало положительную связь между отзывчивостью матери (смотрит, улыбается, вокализует, держит младенца или прикасается к нему)

и познавательным развитием младенца. Ограничение матерью исследовательского поведения ребенка отрицательно влияет на уровень развития ребенка [10]. Авторы пришли к заключению, что отзывчивость матери является основой для будущего научения ребенка, поскольку после получения подкрепляющего поведения матери младенец научается награждающему исследованию окружающей среды. Предполагается, что при проявлении матерями сензитивности и отзывчивости в первые месяцы жизни младенцы приобретают через бесчисленное количество взаимодействий чувство безопасности, проявляют надежную привязанность к матери и позже способны использовать родителя как безопасную основу для исследования и источник комфорта во время стресса [11].

Результаты исследований показали, что младенцы проявляют меньше удовольствия, менее активны, вокализуют, улыбаются, инициируют взаимодействие, уменьшают исследование новой игрушки, незнакомого окружения, людей при эмоциональной неготовности матерей [14]. Трех-, пяти- и шестимесячные младенцы меньше улыбаются и чаще отводят взгляд, если в течение взаимодействия мать перестает разговаривать и делает неподвижное лицо. В естественных условиях домашнего окружения уровень символической игры был наиболее высоким и длительность игровых эпизодов увеличивалась, когда мать была эмоционально доступна и активно взаимодействовала с ребенком [14]. Способность младенца использовать аффективные реакции родителя для оценки и понимания событий лежит в основе его обучаемости. Так, показана большая вероятность приближения десятимесячного ребенка к управляемому на расстоянии роботу, если мать в это время улыбается, чем если хмурится. Младенцы, чьи матери по инструкции демонстрировали отвращение, меньше играли со стимульными игрушками, чем те, чьи матери проявляли положительный аффект или оставались безмолвно нейтральными. В зависимости от аффективных реакций матерей младенцы по разному реагировали на незнакомцев [14].

Важным аспектом взаимодействия является возникающий около 9 месяцев жизни процесс подстраивания аффекта между родителями и младенцами [23]. В качестве характерных черт подстройки аффекта (в отличие от поведения на предыдущих месяцах взаимодействия) выделяется имитация, которая не является копией поведения младенца; использование родителем модальности выражения, отличающейся от использованной младенцем; понимание соответствия партнеру, как соответствие внутреннему состоянию, а не его внешним поведенческим проявлениям; передача внутреннего состояния младенца; автоматичность, бессознательное протекание подстраивания. Обнаружено, что младенцы прекращают исследовательское поведение, когда родители реагируют на более высокий или низкий, чем у ребенка, уровень аффекта, но при соответствующем реагировании продолжают свое поведение [23].

Факторно-аналитическое исследование множества параметров социального поведения матери и ребенка показало причинную связь между поведением матери и развитием ребенка [10]. Один из факторов выявил любящих, внимательных и эмоционально вовлеченных матерей и ускоренное развитие младенцев. Другой фактор, наоборот, описал индифферентных и дезорганизованных во взаимодействии матерей, в поведении их младенцев схожим образом недоставало плана. Данные подтверждают предположение, что через изменение и построение своего поведения родители имеют возможность содействовать более высокому уровню познавательных функций у своих детей, их социальному и эмоциональному развитию [11].

В последние годы появились работы, свидетельствующие, с одной стороны, о непостоянстве и слабости отмеченной выше связи между отзывчивостью и сензитивностью матери и качеством привязанности младенца [20], а с другой — о влиянии на взаимодействие не только таких особенностей поведения матери, как сензитивность и отзывчивость, но личностных черт матери. В литературе по исследованию привязанности приводится предположение о создании родителями модели младенца до его рождения и влиянии этой модели на взаимодействие родителя и младенца. Экспериментальные данные свидетельствуют о значительном влиянии таких психологических свойств матери и отца, как тревожность и депрессивность, на близкое понятию модели младенца представление об ухаживании за младенцем и представление о поведении младенца в будущем после его рождения. Показано, что на привязанность младенца к матери влияет способ выражения эмоций матери, ее эмпатия, общительность, привязанность матери к своим родителям в детстве. Значительное внимание уделяется влиянию на отношение матери к младенцу возраста, образования матери, уровня дохода и социальной поддержки в семье [10], [11], [14].

С точки зрения концепции индивидуальности человека [4], возможно рассмотрение взаимодействия между матерью и младенцем в зависимости от показателей иерархических уровней свойств индивидуальности. Исследования обнаружили, что одним из показателей, проявляющихся на нейрофизиологическом, сенсорном и личностном уровнях индивидуальности, является наиболее предпочитаемый, эмоционально положительный, оптимальный для восприятия уровень стимуляции [5], [6]. Рассмотрение роли выделенного показателя в процессе взаимодействия матери и младенца особенно значимо, если учитывать регулирование стимуляции в паре и обеспечение аффективно положительного оптимального возбуждения партнеров [15], [22], [24]. В то же время исследование процесса взаимодействия младенца с матерью может позволить ответить на вопрос о генезе индивидуально-типического показателя оптимального уровня стимуляции. Особое внимание может быть уделено исследованию влияния на взаимодействие таких индивидуальных особенностей родителя, как устойчиво проявляющихся особенностей приема и переработки информации [25], и индивидуальной стратегии приспособления к требованиям деятельности [2], [4].

Хотя при исследовании параметров, влияющих на привязанность, основное внимание уделяется особенностям поведения матери, показано значительное влияние на качество привязанности характеристик младенца. В ряду особых, трудных для установления взаимодействия младенцев выделяют представителей групп риска по медицинским, социальным показателям, младенцев с «трудным» темпераментом [12], [11], [14];

Приведенные в настоящей работе данные о способностях младенца к взаимодействию, о вызванном младенцем поведении матери, о взаимодействии младенца и матери и формировании привязанности, необходимой для дальнейшего развития младенца, прежде всего дают представление об ограниченности рассмотрения способностей и развития младенца в отрыве от взаимодействия с матерью. Имеются все основания утверждать, что постановка проблемы некорректна, если младенец изучается изолированно от матери. Результаты исследования не только социально-эмоционального, но и всех сторон развития младенца могут превзойти ожидания и привести к новому взгляду на ранние этапы развития человека в случае исследования младенца не отдельно, а во взаимодействии с матерью. Приведенные данные дают основание по-новому оценить критические периоды социально-эмоционального развития и разработать их на основе прямых наблюдений за поведением младенца и его взаимоотношением с матерью [23].

Особую значимость экспериментальные данные последних лет приобретают при рассмотрении вопроса о. младенцах групп риска. Направленность младенца на взаимодействие с матерью и ответное родительское поведение являются отправными моментами развития младенца, проходящего через тесное, взаимоподстраиваемое, взаимонаграждающее, эмоционально положительное взаимодействие к формированию надежной привязанности, использованию матери для исследования окружающей среды, к развитию социальной и исследовательской компетентности. Ограниченность раннего взаимодействия у младенцев риска, нечувствительность родителей детей риска к их слабым сигналам, торможение или искажение ответного поведения родителей [10], [11], [14] и, как следствие, дефицит взаимодействия могут привести к формированию ненадежной привязанности и, возможно, обретению опыта небезопасности исследования окружения, дефициту всех сторон развития. Эти данные могут быть особенно значимыми для служб реабилитации, в качестве одной из целей которых могло бы быть как можно более раннее вмешательство, центрированное не отдельно на младенце, а на взаимодействии младенца и матери, содействии формированию надежной привязанности.

1. Выготский Л. С. История развития высших психических функций. Собр. соч.: В 6 т. М., 1983. Т. 3.

2. Климов Е. А. Индивидуальный стиль деятельности в зависимости от типологических свойств нервной системы. Казань, 1969.

3. Лисина М. И. Проблемы онтогенеза общения. М., 1986.

4. Мерлин В. С. Индивидуальная система деятельности как опосредующее звено в связях между разноуровневыми свойствами индивидуальности // Проблемы психологии личности / Под ред. Е.В. Шороховой, О.И. Зотовой. М., 1982.

5. Мухамедрахимов Р. Ж. Оценка предпочтения и вегетативные реакции при восприятии интенсивности звука // Физиология человека. 1993. Т. 19. № 2. С. 45—52.

6. Мухамедрахимов Р. Ж., Палей И. М. Исследование сенсорной и эмоциональной психофизических функций в структуре индивидуальности // Психологические проблемы индивидуальности. Л., 1984. Вып. 2. С. 173—176.

7. Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1969.

8. Фрейд 3. По ту сторону принципа удовольствия // Психология бессознательного. М., 1989.

9. Aiwworth М. D. S., Bowlby J. An ethological approach to personality development // Amer. Psychol. 1991. V. 46. N 4. Р. 331-341.

10. Barnard К. Е., Kelly J. F. Assessment of parent-child interaction // Meisels S. J., Shonkoff J. P. (eds.) Handbook of early childhood intervention. Cambridge, N. Y.: Cambridge University Press, 1990. P. 278-302.

11. Beckwith L. Adaptive and maladaptive parenting. Implications for intervention // Meisels S. J., Shonkoff J. P. (eds.) Handbook of early childhood intervention. Cambridge, N. Y.: Cambridge University Press, 1990. P. 53—77.

12. Chess S., Thomas A. Origins and evolution of behavior disorders. From infancy to early adult life. Cambridge: Harvard University Press, 1987.

13. Erikson E. H. Childhood and society. N. Y.: W. W. Norton & Company, 1985.

14. Field Т. Infancy. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1990.

15. Fogel A. Temporal organization in mother-infant face-to-face interaction // Schaffer H. R. (ed.) Studies in mother-infant interaction. L.: Acad. Press, 1977. P. 89—117.

16. Gaensbauer Т. J., Mrazek D., Emde R. N. Patterning of emotional response in a playroom laboratory situation // Infant Behav. and Devel. 1979. V. 2. P. 163—178.

17. Кауе К. Toward the origin of dialogue // Schaffer H. R. (ed.) Studies in mother-infant interaction. L., N. Y.: Acad. Press, 1977. P. 89— 117.

18. Mahler S. M., Pine F., Bergman A. The psychological birth of the human infant. L.: Maresfield Library, 1985.

19. Mussen P. H. et al. Child development and personality. N. Y.: Harper Collins Publ., 1990.

20. Rosen К. S., Rothbaum F. Quality of parental caregiving and security of attachment // Devel. Psychol. 1993. V. 29. N 2. Р. 358—367.

21. Russel A. I., Belsky J. Interactional synchrony and the origins of infant-mother attachment: A perlication study // Child Devel. 1991. V. 62. P. 373-384.

22. Stern D. N. The first relationship: Infant and mother. Cambridge: Harvard University Press, 1977.

23. Stern D. N. The interpersonal world of the infant. A view from psychoanalysis and developmental psychology. N. Y.: Basic books, 1985.

24. Stern D. N. et al. The infant's stimulus world during social interaction: A study of caregiver behaviours with particular reference to repetition and timing // Schaffer H. R- (eds.) Studies in mother-infant interaction. L.: Acad. Press, 1977. P. 177—202.

25. Witkin H. A., Goodenough D., Oltman F. Psychological differentiation: Current status // J. Person, and Soc. Psychol. 1979. V. 37. N 7. Р. 1127-1145.